tanyayu1 — 翻訳実績

Suntory Milcolla collagen Powder Refill 105g(15 Days' Supply) made in Japan

・ japanese high quality collagen

・Made in Japan

・Content: 105g

・1 refill pack = 15 days supply

・7gram /day

・Blended with milk ceramide.

・the most popular collagen in Japan

A spoonful of 5000mg collagen gives you 4 kinds of Beauty Power .
One packet consit of 15 days supply Add into any kind of food!
Easy to drink! 1 SPOON (about 7g) for a day.
Please melted together with the your favorite drink.

Condition: Brand New
manufacturer: Suntory

we use EMS(Express Mail Service) to deliver your items from Japan and it takes 5-10 days to your country.

EMS provides a tracking number so that you can check the status of your order online.

Запасной блок Suntory Milcolla коллаген в пудре 105g (хватает на 15 дней) сделано в Японии

· Японский высококачественный коллаген

· Сделано в Японии

· Содержимое: 105 г

· 1 запасного блока хватает на 15 дней

· 7 грам в ​​день

· Смешан с молочным церамидом

· Самый популярный коллаген в Японии

Ложка 5000 мг коллагена дает 4 вида Силы Красоты.
Одного пакета хватает на 15 дней.
Продукт моожно добавлять в любую еду!
Легко пьется! 1 столовая ложка (около 7 г) в течение дня.
Коллаген можно вмешивать в ваш любимый напиток.

Состояние: новый
производитель: Suntory

С помощью EMS (Express Mail Service) товар дойдет к вам из Японии за 5-10 дней.

EMS предоставляет номер для отслеживания заказа, чтобы вы могли проследить путь посылки через интернет.

"This year, all the preliminary prize-giving has functioned like a hierarchical sorting hat. Nothing's out yet, but a lot is undeniably down. It's now possible to partition this year's contenders into two groups. Let's start with a given: 12 Years a Slave and Gravity are both going to be Best Picture nominees. The division between them — a socially conscious, modestly budgeted movie about an ugly and painful aspect of America versus a technologically breathtaking entertainment that takes us where real life cannot — is as old as the Oscars themselves, and completely legitimate grounds for a good debate about what makes a great movie.

В этом году предварительная раздача премий сработала как иерархическая сортировочная шляпа: ничего точно еще не известно, но многое можно предсказать. Теперь можно разделить соперников этого года на две группы. Начнем с простой: "12 лет рабом" и "Притяжение". Оба фильма будут номинированы на Лучшую картину. Различие между ними старо, как и сама премия "Оскар": малобюджетный социально осознанный фильм о уродливой и болезненной стороне Америки против высокотехнологичного захватывающего зрелища, которое показывает нам то, что невозможно в реальности. Это различие - отличный повод порассуждать о том ,что значит "хорошее кино".

Bilbo, dragged reluctantly from his comfy hole-in-the-ground in the Shire in the first film, is now resigned to his fate, and shows resourcefulness and pluck in one harrowing situation after another. He's also got that mysterious golden ring he found in the goblin tunnel—the one that seems to make him invisible, the one that nobody else knows about, not yet. It will come in handy. Gandalf tries to keep the team together, but forges off on his own solitary spell-breaking mission (which Tolkien's book suggests is undertaken by Gandalf to force Bilbo to gain the trust of the dwarves on his own).

Бильбо, которого в первом фильме еле вытащили из уютной землянки в Шире, теперь смирился со своей судьбой и демонстрирует изобретательность и смелость в одной ужасающей ситуации за другой. У него есть и то загадочное золотое кольцо, которое он нашел в туннеле гоблинов. Кольцо, кажется, делает его невидимым, и о нем пока никто не знает. Оно еще пригодится. Гендальф пытается держать команду вместе, но отделяется, чтобы исполнить свою собственную миссию по снятию заклятия. Толкиен наталкивает читателя на мысль, что Гендальф делает это, чтобы Бильбо сам завоевал доверие гномов.

Along the way, the heroes find shelter in the home of a shape-shifting Giant-slash-Bear, and are pursued by a galloping army of Orcs. To save time, they cut through the Mirkwood Forest and run into a terrifying herd of gigantic attacking spiders, in a scene doomed to give me nightmares for months. (I have barely recovered from reading that scene in the book when I was 10 years old.) Saved and then imprisoned by the isolationist-minded elves, the dwarves and Bilbo find a way to escape in a bunch of barrels down a river, being attacked from the banks by orcs and elves alike.

По пути герои находят приют в доме оборотня великаномедведя, но их преследует стремительная армия орков. Чтобы сэкономить время, герои пытаются срезать через Темный лес и сталкиваются со стадом гигантских агрессивных пауков в сцене, от которой мне еще несколько месяцев будут сниться кошмары. (Я едва оправился от этого эпизода, когда читал книгу в 10 лет.) Гномов и Бильбо спасают, а затем захватывают в плен эльфы-сепаратисты. Но героям удается сбежать: под атакой и гномов, и эльфов они сплавляются по реке в бочках.

Aside from visiting the aforementioned mosques, which were magnificently adorned in rich wall to wall mosaics and tiles, we rambled through the city down passageways no tourist would ever find, or more to the point find their way back out of. Small steep alleyways crisscrossed the sprawl of Istanbul, affording wonderful views of the crystal blue strait below and glimpses of the cobbled together houses that the common people lived in. As we got further out from the center, it took on the look and feel of shanty towns, with structures made from whatever people could find, barely able to withstand the mild weather, and certainly offering no running water or electricity.

Кроме посещения вышеупомянутых мечетей, великолепно украшенных по всем стенам роскошными мозайками и изразцами, мы бродили по улочкам, которые не каждый турист обнаружит, а скорее, из лабиринта которых он не выберется. Небольшие крутые переулки пересекают разрастающийся Стамбул, предлагая прекрасные виды на кристально-голубой пролив внизу и проблески теснящихся друг к другу домов, в которых живут простые люди. Чем дальше мы отходили от центра, тем больше они походили на лачуги, построенные из того, что люди смогли найти, едва в состоянии выдержать мягкий климат, и, конечно, без водопровода и электричества.

We visited a traditional tea house, beautifully tiled and peaceful, where old men sipped the strong sweet nectar that is Turkish tea and played dominoes. We visited small pastry shops that offered sticky treats all based on puff pastry and flavored with pistachio, honey and rosewater. Minarets could be seen everywhere and the haunting and mesmerizing call to prayer that rolled through the city from these towers blended with the sights and smells to create an exotic and truly intoxicating experience. The day with Ahmed turned out to be one of my most lasting memories of the entire trip.

Мы зашли в традиционную чайную, полную умиротворения и прекрасно украшенную плиткой. Старики потягивали крепкий сладкий нектар турецкого чая и играли в домино. Мы заходили в небольшие кондитерские, где нам предлагали липкие сладости на основе слоеного теста с фисташками, медом и розовой водой. Всюду были видны минареты. Зов к молитве, проносящийся по городу с этих башен, преследовал, и завораживал, и смешивался с запахами и видами, создавая по-настояющему экзотические и опьянящие впечатления. День, проведенный с Ахметом, оказался одним из самых запоминающихся за всю поездку.

Irving and Sydney quickly become partners in crime and love—but wait. Irving has a young son, and a wife: Lawrence's needy, vulnerable and spectacularly passive-aggressive Rosalyn (Lawrence). With her fake tan, high hair and vicious nails, Rosalyn is a force of nature. She knows just enough to be dangerous, which may make her an even bigger threat to Irving and Sydney than the federal authorities who are closing in on their operation. Her complexity and unpredictability make her fascinating to watch—she's just unhinged enough to think she's the voice of reason—and Lawrence is a radiant scene-stealer. Regardless of genre, it seems there's nothing this actress can't do.

Ирвинг и Сидни скоро стали партнерами и в преступлении, и в любви - но подождите-ка. У Ирвинга есть маленький сын и жена - нуждающаяся, уязвимая и пассивно-агрессивная Розалин в исполнении Лоуренс. С искусственным загаром, высокой прической и острыми коготками, Розалин - сила природы. Она знает как раз достаточно, чтобы быть опасной. Это делает из нее еще большую угрозу для Ирвинга и Сидни, чем федеральные власти, которые уже готовят операцию к их поимке. Из-за сложности характера и непредсказуемости за Розалин очень интересно наблюдать - она помешана достаточно, чтобы считать себя голосом рассудка. Лоуренс потрясающе справляется с ролью. Независимо от жанра, кажется, что для этой актрисы нет ничего невозможного.

Travels from Another Era:
A Room with a View, EM Forester, 1908
This classic follows Lucy Honey Church to Florence, England and finally back to England as she negotiates the social norms of Edwardian English along with her own more liberal feelings about love and passion.

The Immoralist, Andre Gide, 1902
Set in Italy and Algeria, The Immoralist follows the internal moral battles of Michael as he shifts his life from the study of ancient ruins to searching out the hedonistic pleasures of living life for the moment. Gide not only takes the reader through the ancient Roman ruins in Italy and the streets of Biskra, but he also brings us into the internal conflict that Michael goes through.

Путешествия из другой эпохи:
"Комната с видом", Е. М. Форстер, 1908
Этот классический роман следует за Люси Хани Черч во Флоренцию, Англию и, наконец, обратно в Англию, пока она спорит с социальными установками эдвардианской Англии, а также расширяет собственные представления о любви и страсти.

"Имморалист", Андре Жид, 1902
Сюжет разворачивается в Италии и Алжире. "Имморалист" повествует о внутреннем моральном конфликте Майкла, когда он меняет свою жизнь и вместо изучения древних руин погружается в гедонистические радости жизни "здесь и сейчас". Жид не только проводит читателя сквозь древние римские руины в Италии и улицы Бискра, но также пропускает через внутренний конфликт, который преодолевает Майкл.

Around the World:
The Female Nomad, Rita Golden Gelman, 2002
In 1986, children’s book author Rita Golden Gelman, almost fifty, divorced her husband and got rid of most of her possession to live on the road. In the Female Nomad, Gelman talks about how she made her way around the world and the connections she made along the way. While she may not know the languages, Gelman connects with the different communities that she stays with by learning to cook with the women. Her descriptions of making tortilla’s from scratch and the Thai stews filled with coconut and lime leaves will make anyone hungry.

Вокруг света:
"Женщина-кочевник", Рита Голден Гельман, 2002
В 1986 году автор детских книг Рита Голден Гельман, которой было под пятьдесят, развелась с мужем и избавилась почти от всех своих вещей, чтобы жить все время в пути. В "Женщине-кочевник", Гельман рассказывает, как она путешествовала по миру и о своих знакомствах. Если она не знала язык, Гельман сближалась с жителями, участвуя в приготовлении пищи с местными женщинами. То, как она описывает приготовление тортильи и тайских рагу с кокосом и листьями лайма, кого угодно заставит проголодаться.

Which means Stone is flawed and difficult to idealize. Remember how she totally loses her cool at the beginning? While it's understandable—she meets with an unimaginable disaster—she's still mortal enough to panic. She's also evasive, having partly accepted the space mission to escape her problems. There's nothing to venerate, here. She has intimacy issues, she's still grieving the loss of her daughter, and while she clearly excels professionally, her job pacifies emotional turmoil. There's nothing wrong with any of these things; they're just terrifically normal, something many female movie characters are not given permission to be.

А это значит, что Стоун несовершенна и сложно ее идеализировать. Помните, как она совершенно теряет хладнокровие в начале? Хотя это и понятно: она сталкивается с ужасающей катастрофой, и все еще достаточна смертна, чтобы паниковать. Она также уклончива, частично приняв космическую миссию, чтобы убежать от проблем. Здесь нечему поклоняться. Ей сложно допустить кого-то близко, она все еще скорбит о потере дочери, и хотя работа у нее отлично получается, она же умиротворяет эмоциональные потрясения. В этом нет ничего плохого: просто это жизненно, что не часто позволяют героиням кино.

Another thing they're rarely allowed to be is plain. Stone is not a conventionally feminine or pretty character, and while Sandra Bullock is a stunner, the styling department went to a lot of trouble to tone her beauty down. She has non-descript short hair, no makeup, and her khaki-colored spandex wardrobe is appropriately practical. At no point is there even so much as a flashback to a more glam version of herself, and she never gets a makeover.

Также редко им позволяют быть "серыми мышками". Стоун не красива и не женственна в широком понимании, и команде стилистов пришлось хорошенько поработать, чтобы скрыть потрясающую красоту Сандры Баллок. Ей сделали неинтересную короткую стрижку, не использовали косметику, а одежда из спандекса цвета хаки подчеркивает практичность. Даже нет флэшбэка к более яркой и модной Стоун в прошлом, и ее образ на протяжении повествования не меняется.

I look at myself and realize that if I am going to move forward, I need to dig deeper. What is the real source of my own power? I picture myself as a young woman and realize what I would say to that young woman who was so intent on being "a good girl," doing things perfectly, making sure everything was under control and the best it could be, feeling guilty about the smallest dust-up with a friend, worried about disappointing someone. I know exactly what I would say to that young woman who felt powerful in the outer world, but burdened on the inside.

Я смотрю на себя и понимаю, что если я действительно хочу двигаться вперед, нужно копать глубже. Каков настоящий источник моей силы? Я представляю себя молодой женщиной и понимаю, что бы я сказала ей, - той, которая так хотела быть "умницей", все делать правильно, держать все под контролем, которая винила себя за малейшую ссору с другом, беспокоилась, как бы кого не разочаровать. Я знаю точно, что сказала бы этой молодой женщине, которая чувствовала себя могущественной во внешнем мире, но обремененной внутри.

I would tell her that she is OK as she is. I would tell her that she is worthy. I would lighten her load and tell her she doesn't have to be perfect. I would tell her to trust herself to be in the moment and not always on guard. I would tell her to breathe, and not to waste time in worry and guilt. I would tell her not to spend herself on people who make her feel "less than," ever. I would tell her not to be afraid to fail because every experience counts and will come in handy somehow, somewhere. I would tell her to trust her honest heart and good soul.

Я бы сказала ей быть собой. Я бы сказала ей, что она достойна. Я бы сняла с нее ношу и сказала ей, что не надо быть идеальной. Я сказала бы ей доверять себе, ценить текущий момент и не быть всегда настороже. Я сказала бы ей выдохнуть, и не тратить время на беспокойство и чувство вины. Я сказала бы ей никогда не тратить себя на людей, которые заставляют ее чувствовать себя ущербнее. Я сказала бы ей не бояться потерпеть неудачу, потому что любой опыт полезен и когда-нибудь где-нибудь пригодится. Я сказала бы ей верить своему искреннему сердцу и доброй душе.

In the final episode, in a scene that showcases the pathos that we have come to expect from Lilley, Ja'mie voices her true regard for her father. It's a demoralizing insight, meant to console her defeated mother. Jhyll has something to learn from her daughter, who adds 'nobody f---s with me and gets away with it.' When Ja’mie challenges her school’s dismissal of her, based on the emergence of a scandalous YouTube video of her and a Ugandan boy, Kwami, the challenge is self-serving: revenge for a wounded ego. However, for the first time in the show, Ja'mie's outrage is not misdirected.

В последней серии​​, в сцене полной пафоса, который мы уже привыкли ожидать от Лиллея, Джеми рассказывает о своем глубоком уважении к отцу. Это деморализующее признание служит утешением ее пораженной матери. Джил есть чему поучиться у дочери: "никому кто, пытается на*бать меня , это не сходит с рук," - говорит она. Джеми протестует против своего исключения из школы из-за появления скандального видео на YouTube с участием ее и парня из Уганды - Квами. Цель протеста эгоистичная - это месть за раненное самолюбие. Тем не менее, первый раз в шоу, возмущение Джеми не напрасно.

Hillford Girls Grammar School officials do not debate with Ja'mie over any of her bigoted slurs, and not even in defense of Erin, another Hillford girl who bears the brunt of them. The school's criticism is of inappropriate language and sexually suggestive behavior, and their interests are not in educating girls on race and gender or punishing them for bullying, but in upholding the institution's reputation as Sydney's best girls' school.

Руководители женской гимназии Хилфорд не выступают против злобных оскорблений Джеми даже в защиту Эрин, другой ученицы Хилфорда, которой приходится сносить их. Школа критикует неуместную ругань и вызывающее поведение. Ее руководителям важно не научить девушек терпимости по отношению к полу и национальности, и не наказать их за издевки над одноклассницами, но поддержать репутацию лучшей женской гимназии Сиднея.

Because she is a cat, there exists a two-word phrase that people can use to dismiss my life. So yes: I am cat lady, hear me purr. Of course, I have a theory about why cats are culturally eschewed right now. Regardless of their actual biological sex, most cats embody traits largely accepted as feminine: They wait and watch before they act; they groom themselves carefully; they move delicately and deliberately; they dispense their affections selectively but ardently. Which is wonderful except that, despite perfunctory stabs at feminism, most of us still malinger in a collective psychosis that vilifies femininity even as we objectify and fetishize it.

Она кошка, и люди описывают ее существование фразой из двух слов. Так что, да: я женщина-кошка, слушай, как я мурчу. Конечно, у меня есть теория о том, почему в культурном смысле кошек сейчас сторонятся. Независимо от своего пола, кошки воплощают черты, которые воспринимаются как женственные: они ждут и наблюдают, прежде чем действовать; они тщательно ухаживают за собой; они двигаются изящно и осознанно; они выражают любовь страстно, но избирательно. Все это замечательно, хотя, несмотря небрежные укоры феминизму, большинство из нас все еще участвуют в массовом психозе и демонизируют женственность, в то же время превращая ее в объект и предмет фетиша.

The opening sequence brings all the characters on stage and sets up their stories of doom. Visconti films on location inside the city's La Fenice, that beloved music box of an opera house, destroyed by fire in 1836 and 1996, rebuilt both times. The tiers of boxes are unusual in that they rise straight up one above another, so the patrons are all fully on display. La Fenice is known for more intervals than most houses; in the winter opera season the regulars often know one another, and love to mingle and gossip. As they kept track of the comings and going in other boxes and followed each other's eyes, the theater must have worked in earlier centuries like Facebook.

Первое действо выводит на сцену всех персонажей и подготавливает историю их гибели. Висконти снимает в городском Ла Фениче, любимом оперном театре, похожем на музыкальную шкатулку, разрушенном в пожарах 1836 и 1996 годов, и дважды восстановленном. Ярусы лож необычны тем, что они расположены непосредственно один над другим, так что всех постоянных посетителей хорошо видно. Ла Фениче знаменит большим количеством антрактов, чем в других оперных театрах. А в зимний сезон завсегдатаи все друг друга знают и любят пообщаться, и посплетничать. Они следят за тем, кто входит и выходит из чужих лож, кто на кого смотрит, - театр, похоже, исполнял раньше роль Фейсбука.

It is 1866. Intrigue is afoot. The best orchestra seats up front are filled by officers of the occupying Austrian army, dressed in showy whites. In the galleries, patriots distribute leaflets, and these shower down upon the foreigners as, in Verdi's Il Trovatore, the hero cries "To arms! To arms!" The leaflets call for an end to the Austrian presence and the unification of Venice with Italy, then in the making by Garibaldi.
In the melee, sharp words are exchanged between an Austrian soldier and a young Venetian partisan. A duel is set for the following morning. This is observed from a box by Countess Livia Serpieri, whose wealthy husband is one of the aristocracy.

1866 год. Заговоры и неопределенность. Лучшие передние ряды партера заполнены одетыми в белоснежное офицерами оккупационной австрийской армии. На балконах патриоты распространяют листовки, и они водопадом сыпятся вниз на чужеземцев, пока на сцене герой вердиевского "Трубадура" восклицает "К оружию! К оружию!" Листовки призывают к прекращению австрийской оккупации и объединению Венеции с Италией, которую строит Гарибальди.
Австрийский солдат и молодой партизан-венецианец обмениваются резкими словами. На следующее утро назначена дуэль. Это увидела из ложи графиня Ливия Серпьери, супруга богатого аристократа.

Once we were armed with maps and gas, we were on our way, driving the roads out of Goreme and toward Nevsehir. The surrounding landscape featured tall rocks formed into cones with caps on top that had doors and windows carved into them, hundreds of nooks carved into mountain sides to create kind of rocky villages, and rolling hills made out of stone, all in the shadow of the giant snow-capped mountain Hasan Dagi that loomed in the distance.

We soon learned the capped cones were called “fairy chimneys,” which is actually a perfectly apt name for them. They looked magical and other-worldly and there thousands of them.

Как только мы вооружились картами и бензином, то сразу выехали из Гёреме в сторону Невшехира. В пейзаже вокруг нас появлялись высокие конусообразные скалы, в вершине которых были высечены двери и окна. Сотни укромных уголков, врезанные в склоны гор, создают что-то вроде скалистых деревень. Появлялись и крутые каменные холмы - все это под тенью гигантской покрытой снегом горы Хасан Даги вдалеке.
Мы скоро узнали, что скалы эти метко нызавают "дымоходы фей" . Они выглядят волшебными и потусторонними и их там тысячи.

Fairy chimneys are formed when a small cap or boulder of basalt (volcanic rock) remains after erosion and protects a cone of tuff (consolidated volcanic ash) beneath it from continued erosion. Many people used to live in them, hence the windows and doors, and some people still do, as we noticed gardens outside and curtains in the windows.

We finally made our way to one of the area’s numerous underground cities. Derinkuyu. Derinkuyu was probably used as temporary shelter by Christians being persecuted by various groups during various times. It has eight stories open to the public, but there may be as many as twelve.

"Дымоходы фей" образуются, когда небольшая верхушка или валун из базальта (вулканическая порода) остается после эрозии и защищает конус туфа (консолидированный вулканический пепел) под ним от воздействия эрозии. Раньше там жило много людей, поэтому есть окна и двери. Некоторые живут там до сих пор: мы заметили полисадники и занавески на окнах.

Мы наконец добрались до одного из многочисленных подземных городов региона. Деринкую. Деринкую, вероятно, использовали в качестве временного пристанища христиане, преследуемые различными группами в разные времена. Для публики открыто восемь этажей, но всего их может быть двенадцать.